Александр Тарасов

 Профсоюзы должны стать независимой политической силой

Заголовок статьи может вызвать недоумение. Казалось бы, наши профсоюзы – какие ни возьми – только политикой и занимаются: без конца выступают с политическими заявлениями, их лидеры видны в президиумах совещаний, конференций и съездов различных политических объединений, они все время с кем-то блокируются, подписывают совместные заявления и обращения, выступают на митингах... Но всё это не то. Это не политика. Это политиканство, политические игры.

В норме социальной причиной политических действий тех или иных общественных организаций (и их лидеров) являются экономические интересы тех классов, социальных слоев и групп, которые эти общественные организации представляют. Профсоюзы – общественная организация, представляющая интересы наемных работников (или, реже, независимых мелких товаропроизводителей). Но решительно никакими экономическими интересами наемных работников нельзя объяснить, скажем, любовь лидеров ФНПР к Вольскому или любовь лидеров «Соцпрофа» к Ельцину. Вольский ничего пока не сделал такого, что могло бы характеризовать его как «друга наемных работников». Занимаясь ВПК, он стоял на страже интересов государственной бюрократии, занимаясь Карабахом, прославился избиениями безоружных женщин и стариков. Никаких экономических интересов рабочего класса (или шире – наемных работников, или уже – профсоюзов) эти действия не обеспечивали. Ельцин очень много сделал для нарождающегося класса российской буржуазии и для модификации в этот класс советской партийно-государственной бюрократии (номенклатуры). Но, опять же, никаких экономических интересов рабочего класса (наемных работников, профсоюзов) эти действия не обеспечили.

Мы является свидетелями парадоксальнейшей ситуации. В стране, где 90 % трудоспособного населения охвачено профсоюзами, эти профсоюзы не имеют ни четкой политической программы действий, ни представления о своих ближайших или стратегических задачах («программе-минимум» и «программе-максимум»), не имеют ярко выраженного политического лица. Наконец, они оказываются не способны противостоять прогрессирующему ухудшению материальных и социальных условий существования своих собственных членов.

А ведь основной задачей профсоюзов как раз и является защита экономических и политических интересов своих членов, в первую очередь, и наемных работников вообще – во вторую.

То есть СЕГОДНЯШНИЕ РОССИЙСКИЕ ПРОФСОЮЗЫ НЕ РЕШАЮТ ТУ ЗАДАЧУ, РАДИ КОТОРОЙ СУЩЕСТВУЮТ.

Подобное положение нельзя признать нормальным.

Точно так же нельзя признать нормальной ситуацию, когда из двух крупнейших блоков профорганизаций в стране один – ведущий, называющий себя «независимыми профсоюзами» – является, по сути, осколком системы тотального государственного контроля, управления и обеспечения, существовавшей в СССР, а другой – меньший, именующий себя «свободными профсоюзами» – возник как изначально политизированная сила, нацеленная на разрушение советской системы и создававшаяся сплошь и рядом на западные деньги, при западной поддержке и по западным рецептам.

Нормальным же было бы формирование профсоюзов снизу, стихийно, путем осознания наемными работниками своих экономических – а затем и политических – интересов, сначала частных и конкретных, а затем и общих. Именно так формировались профсоюзы в промышленно развитых странах по мере их вступления в капитализм. Известен и второй вариант формирования профсоюзного движения – в России, Китае и других странах, относительно поздно вступивших в капиталистическую цивилизацию. В этих странах сначала сформировались ПОЛИТИЧЕСКИЕ партии и организации, отражавшие интересы наемных работников, а затем уже – под воздействием этих партий и при их непосредственном участии или руководстве – стало формироваться профсоюзное движение.

Но сегодня Россия вторично вступает в капитализм – быстро проходя все обязательные стадии, например, первоначальное накопление. И при этом профсоюзы уже существуют и развиты так сильно, как нигде и никогда в истории. И если при всем при том они оказываются не в состоянии выполнять свои непосредственные обязанности – улучшить экономическое и политическое положение своих членов (я не говорю уже: передать в полное их владение и распоряжение средства производства), вывод напрашивается сам собой: ПРОФСОЮЗЫ В РОССИИ (В ТОМ ВИДЕ, В КАКОМ ОНИ СЕЙЧАС СУЩЕСТВУЮТ) НЕ ИМЕЮТ ПРАВА НА ЖИЗНЬ. Они должны или измениться, или исчезнуть, или перестать называть себя профсоюзами.

В самом деле, как можно относиться к «официальным» профсоюзам («независимым»), если они оказались не в состоянии даже организовать трудящихся на борьбу за своевременную выдачу зарплаты, хотя существующее трудовое законодательство предоставляет для этого все возможности (по действующему трудовому законодательству задержка с выплатой зарплаты является нарушением трудового договора, и по ст. 96 КзоТ влечет за собой прекращение рабочими выполнения своих трудовых обязанностей – вплоть до момента выплаты зарплаты, причем это прекращение не является забастовкой, а является вынужденным простоем по вине администрации и оплачивается из расчета ? от оклада). Но до сих пор мы без конца читаем сообщения о задержках заработной платы на несколько месяцев (и это – при 30 % инфляции в месяц!) и о забастовках доведенных до отчаяния трудящихся.

Как можно относиться к профсоюзам (и «независимым», и «свободным»), которые покорно участвуют в организованном президентом и правительством в своих узкополитических целях (в ходе борьбы с Верховным Советом) «Конституционном совещании», следствием чего является рождение такого проекта конституции, в котором права наемных работников и профсоюзов откровенно попираются. (Тут уместно вспомнить и о том, что есть уже и проект нового трудового законодательства, который иначе как антирабочим и антипрофсоюзным и не назовешь.) Кажется, любому политически грамотному человеку очевидно: профсоюзы не должны участвовать в выработке такой конституции, которая ущемляет их права. Не должны, чтобы обеспечить себе свободу рук и свободу маневра – чтобы иметь возможность завтра сказать: как это так, вы без нас – без десятков миллионов – решили нашу судьбу? мы такое законодательство никогда не признаем и никогда с ним не согласимся!

Вместо этого профсоюзные лидеры подставили свои профсоюзы под удар – приложили руку к антипрофсоюзному законодательству.

Логика этих действий очевидна. Лидеры «свободных» профсоюзов рассчитывают на новые льготы и подачки со стороны правительства. Хотя и сама ситуация, когда профсоюзы подкармливаются правобуржуазным правительством (а именно таковое сейчас у власти), выглядит не очень прилично. Тем более что, как показала история скандалов внутри «Соцпрофа», далеко не всегда получаемые деньги идут на нужды профсоюзов, а не на личные нужды их лидеров.

Лидеры же «независимых» профсоюзов так боятся правительственного окрика, что предпочитают «не дразнить гусей». В коридорах ФНПР на все предложения начать, наконец, действительно защищать интересы трудящихся, слышен один и тот же придушенный вопль ужаса: «Ой, нас разгонят! Ой, нас запретят!» Хотя, что, собственно, значит: разгонят? Выселят из теплых кабинетов, отберут большие красивые здания? Это логика БЮРОКРАТОВ. Профсоюз, конечно, можно запретить. Но если рядовые члены профсоюза заинтересованы в его существовании, то ЛИКВИДИРОВАТЬ профсоюз НЕВОЗМОЖНО. Рабочие комиссии были запрещены франкистским режимом – и ничего, существовали и даже превратились со временем в сильнейшее профобъединение Испании.

Наверное, раз уж ты профсоюзный руководитель и живешь в стране, где у власти стоит ПРАВОбуржуазное правительство, то надо быть готовым к тому, что тебе придется за свою профсоюзную деятельность и пострадать. Так было всегда. Трудно представить себе, чтобы Том Муни или Марселино Камачо стенали «ой, нас разгонят, ой, нас запретят». Но поскольку руководство «независимых» профсоюзов всё еще в большинстве – часть советской бюрократии и свою профсоюзную деятельность рассматривает как продолжение номенклатурной карьеры, неудивителен его страх перед малейшими репрессиями. Перед МАЛЕЙШИМИ, повторю. А ведь в иных странах профсоюзных активистов, защищающих права трудящихся, сажают в тюрьмы. А то и убивают. И что интересно: профсоюзы продолжают существовать и бороться.

Более того: на ранних этапах капитализма (а такой этап переживает сейчас Россия), как известно из практики, властям присуще настойчивое стремление запретить профсоюзы, расправиться с профсоюзами. И это не потому, что власти какие-то особенно вредные и буржуазия раннего капитализма какая-то особенно кровожадная. Нет, в основе этого стремления лежат причины строго ОБЪЕКТИВНЫЕ. Ранние этапы капитализма не могут обеспечить СТАБИЛЬНОЕ положение капиталисту, получение СТАБИЛЬНЫХ прибылей. В этих условиях капиталист ВЫНУЖДЕН стремиться к получению максимальной прибыли в кратчайший срок – и в каждый отдельно взятый момент времени. Только так он может обеспечить себе минимум гарантий на случай разного рода экономических, юридических, социальных и политических неожиданностей, угрожающих ему постоянно на ранних стадиях капитализма.

Такие действия владельца средств производства не направлены специально против наемного работника, нет, стремление по возможности не делиться прибылью ни с кем распространяется и на партнеров по бизнесу, и на государство (неуплата налогов). Но партнеры по бизнесу, как правило, и сами не менее зубасты, а государство обычно имеет рычаги воздействия на неплательщиков налогов. Рабочие же могут отстоять свои права, только если они организованы. И потому разогнать рабочие организации – профсоюзы, в первую очередь – соблазн вполне естественный.

Конечно, можно пытаться избежать репрессий, не защищая права трудящихся и продолжая оставаться приводным ремнем политических сил, чуждых рабочим – правобуржуазного правительства («свободные» профсоюзы) или государственной бюрократии («независимые» профсоюзы). Может быть, это соответствует интересам профлидеров. Но едва ли – интересам рядовых членов профсоюзов.

Очевидно, что ситуация не изменится до тех пор, пока российские профсоюзы не станут самостоятельной политической силой. Объективные интересы наемных работников в России не совпадают ни с интересами молодой российской буржуазии, ни с интересами государственной бюрократии. Значит, надо отказываться от роли «младшего партнера», приводного ремня этих сил. Надо осознавать свои КЛАССОВЫЕ интересы и защищать впредь на политической арене свои КЛАССОВЫЕ интересы. И совершенно неважно уже, как это будет сделано – станут ли профсоюзы непосредственным политическим субъектом, как «Солидарность» в Польше, или породят своего ПОЛИТИЧЕСКОГО представителя – подобно партии лейбористов в Великобритании или партии социал-демократов в Германии.

 На сегодняшних профсоюзных лидеров надежды нет. Эти лидеры уже включены в политическую элиту, а эта политическая элита – БУРЖУАЗНО-БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ. Вся надежда на рядовых членов профсоюзов, на низовые организации. Им приходится сталкиваться непосредственно на производстве с конкретной необходимостью защиты экономических и политических прав трудящихся. Из их среды и должны выйти новые профсоюзные лидеры – ПОДЛИННЫЕ профсоюзные лидеры, стремящиеся не пробиться в политическую элиту, а защищать интересы своих товарищей. Только каждодневная и конкретная экономическая и политическая борьба непосредственно на рабочих местах сможет провести такой отсев. Тот, кого не испугают репрессии и кого не удастся купить властям и буржуазии, – тот в конечном итоге и станет признанным и авторитетным лидером трудящихся.

Понятно, что на это понадобятся годы. Но другого пути нет. Только в том случае, если сами трудящиеся станут на местах защищать свои интересы, можно рассчитывать на создание подлинного профсоюзного движения в стране. Только в том случае, если сами трудящиеся на местах станут бороться именно за СВОИ интересы, а не за интересы Ельцина или Хасбулатова, с ними будут считаться и Ельцин, и Хасбулатов. А до тех пор они будут смотреть на профсоюзы как на мальчиков на побегушках или как на неприятную обузу.

Разумеется, для этого необходимо, чтобы рядовые члены профсоюзов были членами профсоюзов ОСОЗНАННО, а не по привычке, как сейчас. И чтобы они занимали АКТИВНУЮ позицию и были готовы бороться за свои права, а не перепоручали эту борьбу некоему абстрактному «руководству». В принципе ведь можно сегодня создать новый профсоюз – и через 10 лет получить такого же, как ФНПР, бюрократического монстра, чуждого интересам трудящихся. Американское профобъединение АФТ–КПП, печально прославившееся развалом профсоюзного движения в США, тоже вовсе не создавалось как подставная организация с целью уничтожения рабочего движения. Напротив, оба профсоюза, слившиеся в АФТ–КПП – и Американская федерация труда, и Конгресс производственных профсоюзов – возникли как боевые организации трудящихся, которые честно отстаивали интересы наемных работников. Всемирно знаменитый Том Муни, 23 года проведший за решетками «Сан-Квентина» по сфальсифицированному обвинению в терроризме, был как раз видным активистом АФТ.

Это именно по мере роста численности и влияния АФТ, а затем и КПП, по мере отрыва профсоюзных вождей от профсоюзных низов в процессе внедрения в профсоюзы буржуазной схемы демократии – «представительной демократии», и по мере неизбежной в связи с этим бюрократизации профсоюзов, руководители и АФТ, и КПП оказались удобным объектом для подкупа со стороны большого бизнеса. Неподкупной бюрократии не бывает. Там, где есть бюрократия – там будет и взятка. А чем выше возносятся «вожди» над «массой» – тем больше шансов сыграть на тщеславии «вождей».

Сегодня никто не может заранее сказать, возможно ли при посредстве инициативы рядовых членов профсоюзов так реформировать нынешние структуры бюрократически-аппаратной ФНПР или вождистских «свободных» профсоюзов так, чтобы они смогли, наконец, играть роль подлинных защитников интересов трудящихся. Если это окажется возможным – хорошо: значит, процесс становления новых, подлинно боевых профсоюзов в России удастся осуществить «малой кровью». Если же нет – что ж, чем быстрее существующие профсоюзы развалятся, тем лучше.

Трудящимся все равно придется бороться за свои права. Значит, все равно возникнет профсоюзное движение. Никому еще, входя в капитализм, не удалось избежать появления профсоюзов – если, конечно, не устанавливать военную или фашистскую диктатуру и не запрещать профсоюзы как «подрывные организации». Но в таком случае формирование профсоюзов действительно перестанет быть наиболее актуальной задачей для трудящихся – борьба с диктатурой станет куда более насущным делом.

4–6 сентября 1993